Новости Ибики Морино: О не понятных мультиках

Безусловно! Для меня она меньше всего кинематограф, с которым ее объединяет лишь способ нанесения изображения на пленку и прокручивания пленки через проектор. В остальном — это непонятное искусство, оно сравнимо для меня прежде всего с литературой, а потом с театром. Мультипликация — это тайны сознания и чувства, помещенные на пленку. Как вы считаете, когда человек начинает творчески воспринимать действительность? В детстве. Это важнейшее время для становления творческой личности. Умение видеть мир по-особому закладывается именно тогда. Детские переживания сильнее, чем взрослые.

С течением жизни впечатления разворачиваются к нам торцом, и мы проходим мимо них, стремясь к различным целям, чаще всего бессмысленным. Одному своему студенту, детство которого прошло в глухом азиатском ауле, я как-то сказал: «Смотри, как тебе повезло! Ты видел и чувствовал такую фактуру! Старые ткани, растрескавшуюся штукатурку...» Такое сложно придумать и нарисовать (изготовление планов эвакуации), а его глаза и руки помнят все это с рождения. А что оказало влияние на ваше творчество? Всего и не перечислишь! Какие-то образы, переосмысливаясь, входят в мое творчество. Скажем, работая над мультфильмом «Шинель» и персонажем Акакия Акакиевича, я подолгу рассматривал картины Гойи и малых голландцев.

Изменчивость лица героя, его постоянные метаморфозы подсказал скульптурный Брут Микеланджело. В образах «Сказки сказок» тоже много всего слилось, от мифов до классических живописных полотен. Там и Леонардо да Винчи, и итальянский иконописец Джотто... А прообразом поэта неожиданно стал Николай Гумилев. Мой постоянный соавтор — моя жена Франческа, неутомимый труженик, замечательный художник, миры и персонажи моих мультфильмов созданы ее рукой.